Гостья из прошлого – усадьба Ростопчиных
В вальсе кружилась белая пара, В танце красивом, изящном, как сталь. Их миг продолжался, пока, оседая, Им была видна запретная даль.
И после того весь мир укрывался Белою шалью из тысяч таких. В памяти многих тот вальс оставался, Впрочем, как тысячи тысяч других.
Но вальс продолжался, нету печали, Что танец единственный будет у них. Они так решили, шептали устами, Что счастливы были, но танец их стих. Ширяева А. Ю.
Стук каблуков, шелест бальных платьев… Сто лет назад назад по каменным ступеням лестницы в усадьбе на Большой Лубянке поднимались кавалеры и дамы, прибывшие на балы или литературные встречи. Сейчас только ветер гуляет по ее коридорам, со стен и потолков осыпается штукатурка. В самом центре златоглавой среди бутиков и кофейнь располагается старинная усадьба графа Ростопчина.
В Москве сохранилось более 40 старинных усадеб. Некоторые из них открыты для посещений, желающие могут осмотреть их интерьеры и представить, как жили их владельцы сто-двести лет назад. Однако не все старинные постройки могут принимать гостей и экскурсионные группы. Так усадьба Ростопчина в центре столицы сейчас находится на реконструкции.
Вид на усадьбу Ростопчиных (улица Большая Лубянка, дом 14).
Усадьба находиться в пешей доступности от станций метро «Лубянка» и «Кузнецкий мост» – идти в обоих случаях не более километра. Находится старинное здание по адресу: улица Большая Лубянка, дом 14.
У особняка непростая судьба, за свою историю им владели несколько семей.
В основании здания находятся стены палат XVII века, принадлежавшие князю Дмитрию Ивановичу Пожарскому, освободителю Москвы от поляков в 1612 году. Однако во время Смуты постройки на Большой Лубянке сгорели. Восстановление проходило до 1638 года, но реконструкция так и не закончилась. Сгоревшая территория называлась в то время не двором с постройками, а «местом» князя Пожарского.
После смерти князя усадьбой владела его вдова. Однако в 1685 году род Пожарских прервался на внуке князя – Юрии Ивановиче. Большая часть владений с московскими палатами перешла к родственникам жены – князьям Голицыным. Остальная часть стала владеньями Макарьевского мужского монастыря.
В 1770-е годы палаты Пожарского были разобраны по приказу князя Николая Михайловича Голицына. На их месте было построено дворцовое здание. Тем не менее, уже при Александре Николаевиче, сыне князя, дом стали перестраивать. Этим занимался русский архитектор Матвей Фёдорович Казаков (он также построил здание Сената в Московском Кремле, Большой Царицынский дворец, храм Вознесения на Гороховом поле и др.) Казаков проектировал и строил свои творения в стиле московского классицизма. Отличительными чертами его стиля являются элементы античности в виде колоннады и полукружие стен.
Усадьба Ростопчиных.
После Голицыных усадьба перешла князьям Хованским, а от них – к Нарышкиным. Здание подверглось реконструкции, о чём говорят заметные черты нарышкинского (московского) барокко. Стилю свойственны сочетание правильных геометрических форм и линий, белокаменные арки и античные мотивы. В данном стиле в Москве построены церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Новодевичьем монастыре, Покровская надвратная церковь в Высоко-Петровском монастыре, церковь Архангела Гавриила (Меншикова башня) и др.
Башня Меншикова.
В 1811 году территорию вместе с постройками приобрёл генерал-губернатор Фёдор Ростопчин. Согласно источникам, во дворе усадьбы произошло убийство купеческого сына Михаила Николаевича Верещагина, обвинённого в предательстве. Этот эпизод описан Львом Николаевичем Толстым в романе-эпопее «Война и мир».
В 1842 году усадьбу купил граф Василий Орлов-Денисов. Однако в следующем году он умер, не успев заняться обустройством приобретённого имения. Усадьба перешла к его наследникам, которые возвели возле основного господского дома два равных ему по высоте флигеля в том же стиле, а ворота украсили пилонами, сохранившимися до наших дней.
В 1857 году статский советник Николай Шипов приобрёл усадьбу для своей жены Дарьи. При ней во дворце устраивались роскошные балы. Более того, по её указанию при особняке была создана домовая Благовещенская церковь.
Позднее усадьба стала снова переходить из рук в руки. В советское время на территории усадьбы находилось Объединённое государственное политическое управление, позднее — музей и архив Комитета государственной безопасности. В 1970-х годах главный усадебный дом был отреставрирован, но реставрация коснулась только внутреннего декора.
Сейчас здание можно увидеть, укрытым строительной сеткой. Невооружённым взглядом удаётся разглядеть, как на балконе прорастает кустарник. Окна кое-где разбиты, отлетела облицовка, колонны от сырости стали осыпаться. Однако на дворе усадьбе жизнь кипит!
Вид на двор усадьбы.
Зайти во двор усадьбы для съёмок можно. Охрана иногда даже открывает ворота и приглашает засмотревшихся посетителе рассмотреть всё поближе. Однако внутрь здания заходить опасно – в доме начала обваливаться крыша из-за сырости. На крыльце из обнажившейся кладки может выпасть кирпич, а уже в коридоре на одном хлипком проводе повисла лампа освещения — отпечаток XX века. Под ногами то и дело хрустит штукатурка, а к старинным ажурным перилам лучше не прислоняться — осевшую пыль можно и не оттереть.
Вид на усадьбу Ростопчиных.
В советское время усадьба мало эксплуатировалась и без должного ухода постепенно разрушалась. В 1999 году здание приватизировал «Инкомбанк». После его банкротства городская усадьба, включающая палаты Пожарского, оказалась разделена между тремя владельцами и пользователями, а главный дом дважды перепродан. Последним его собственником стала .
В 2009 году Росохранкультура при поддержке Департамента культурного наследия инициировало иск об изъятии усадьбы у в связи с ненадлежащим содержанием. Иск был удовлетворен. Однако в ходе судебного процесса стоимость усадьбы не была рассчитана. По закону, изъятие собственности носит возмездный характер, когда собственнику за его изымаемое имущество выплачивают компенсацию. В ходе судебного дела расчёт стоимости не был сделан, поэтому усадьба оставалась у .
Однако в 2013 году по решению Арбитражного суда усадьбу вернули в государственную собственность. Несмотря на статус памятника архитектуры федерального значения, здание пустует на протяжении долгих лет и никакие реставрационные работы за это время проведены не были.
Усадьба Ростопчиных (2015 год).
Сейчас в особняке проводятся реставрационные работы. Через забор можно увидеть рабочих в оранжевых касках.
Вид на двор усадьбы Ростопчиных.
Реставрация усадьбы проходит в рамках программы «Рубль за квадратный метр». Это означает, что старинный дом не покупают, а арендуют. При этом арендатор должен привести здание в порядок, получая возможность последующей аренды здания на 49 лет за символическую плату. Так, усадьба Ростопчина, или «дом Орлова-Денисова», находится на реставрации с 2021 года.
Надеемся, что старинная усадьба, где когда-то проводились пышные торжества и балы, в скором времени откроет свои ворота для посетителей.
Анастасия Ширяева.
Фото автора и из открытых источников.
Видео автора.
Современное состояние
Состояние господского дома в 2015 году
В 1990-х годах дом с флигелями был приватизирован Инкомбанком, несмотря на действоваший в то время указ № 341 президента Бориса Ельцина, прямо запрещающий приватизацию памятников федерального значения. В 2000 году после банкротства банка усадьбу приобрело ЗАО «Эсида-М», которое через четыре года перепродало её ООО «Карс». Как и при предыдущих частных владельцах, реставрация здания не проводилась. От длительного запустения усадебные строения начали разрушаться, декор фасада осыпался, из-за протекающей крыши началось обрушение перекрытий[8].
В 2007 году между ООО «Карс» и Мосгорнаследием было заключено соглашение об охране памятника федерального значения, но из-за невыполнения владельцами здания охранных обязательств в 2009 году началось судебное слушание об изъятии дома в федеральную собственность с компенсацией за изъятое имущество. Решение в пользу изъятия было принято в 2011-м. Однако стороны не смогли договориться о размере компенсации, ООО «Крас» подало иск с требованием заключить договор купли-продажи с устраивающей его суммой. Положительное решение по этому иску было принято в 2013 году, однако требуемая сумма была выплачена ответчику Министерством финансов только через два года, после выступления координатора движения «Архнадзор» на Президентском совете по культуре[9].
В 2021 году Мосгорнаследие издало Приказ об утверждении охранного обязательства владельцев здания[10], после чего были выполнены и по результатам общественного обсуждения Акта государственной историко-культурной экспертизы согласованы эскизный проект реставрации и проект приспособления (в том числе проект реставрации ограды, входящей в предмет охраны ОКН)[11]. Предполагается, что реставрация полностью завершится в 2018 году[12].
КЛАДЫ РОССИИ
О подземных ходах и загадочных подземельях подмосковной усадьбы Вороново, некогда принадлежавшей графу Федору Васильевичу Ростопчину, есть немало интересных свидетельств. Когда-то постройки усадьбы — сам дворец, «голландский домик», конюшня, оранжерея — были соединены глубокими тоннелями. По дошедшей до нас легенде, именно в этих лабиринтах Ростопчин в дни нашествия французов спрятал свои сокровищах.
Поскольку речь идет о столь известном лице, то непременно нужно дать о нем хотя бы маленькую историческую справку. «Ф.А Ростопчин родился 12марта (ст. стиль) 1763года в Москве, в семье отставного майора. Начинал службу сержантом в лейб-гвардии Преображенского полка. Необыкновенная память и знание английского, французского, немецкого и итальянского языков способствовали его продвижению по службе. Во время шведской войны, будучи на дипломатической переписке, Ростопчин стал известен Екатерине И; прекрасный рассказчик, знаток множества анекдотов, он не раз потешал ими императрицу. Благосклонный к Ростопчину Павел 1 возвел его в графское достоинство и дол чин генерал-адьютанта. В 1800году граф вышел в отставку и жил попеременно то в Москве, где имел два великолепных дома, что в имении Вороново. В 1812году Александр! назначил его на пост генерал-губернатора Москвы, и этот пост он занимал до 1814 года. Скончался граф в 1826 году».
Познакомившись с главным действующим лицом нашего по-8ествоаания, ознакомимся теперь и с местом, где происходили °писываемые события. История имения ВороНово уходит своими корнями в те далекие времена, когда Русь находилась под ^нетом татаро-монгол. Владел тогда усадьбой старинный род в°лынских. Родоначальником его был выходед с Волыни боярин Боброк, отличившийся в Куликовской битве. Один из Во. лынских, служивший при дворе Ивана IHt носил прозвище во. ронбй (видимо за цвет волос). Вот почему потомки его сталц называться Вороновыми — Волынскими» а сама родовая усады ба — Вороново. В разные периоды истории государства усадьба, то процветала, то приходила в упадок.
В 1760 году в Вороново по проекту архитектора Карла Бланка был выстроен так называемый голландский домик. А три года спустя тут появилась и Спасская церковь с колокольней. В 1875 году посетившая Вороново Екатерина II останавливалась в этом «домике». В конце XVIII века, при А.И.Воронцове, крестном отце А.С. Пушкина, в усадьбе затевается строительство дворца. К работам привлекают известного в те годы зодчего Н.А.Львова. Однако непомерные расходы вскоре вынудили продать все постройки графу Ф.В. Ростопчину. С 1800 года Вороново становится любимым местом пребывания графской семьи. Из Италии сюда доставляют мраморные статуи для парка. Из Парижа, Рима, Лондона привозят изящную мебель, античные вазы, бронзу, картины, серебряные сервизы, гобелены. Снаружи дворец украсили огромные статуи людей и лошадей; залы напоминали музеи, а библиотека* насчитывающая тысячи томов, приводила в изумление даже искушенных библиоманов. Современники, восхищавшиеся красотой усадьбы и пышностью дворцового убранства, называли великолепное Вороново «маленьким Версалем».
Многие историки полагают, что подземный лабиринт в Воронове был устроен по приказу самого Ростопчина. Известно, что граф всегда боялся бунта и измены, всюду ему чудились заговоры. Тайные же ходы позволяли скрытно покидать дворец. Но была и другая версия. В XVIII веке у вельможной знати вообще была мода на так называемые гроты — обширные подземелья или просто подземные помещения в виде искусственных пещер, которые возводились для «увеселения и от жары сокрытия». Не исключено, что Ф.В. Ростопчин, обнаружив при реставрационных и землеустроительных работах старое подземелье, задумал приспособить его для этой новомодной забавы. Но настали тяжелые времена, к столице неумолимо приближался иноземный враг. Утром 2 сентября 1812 года граф покинул Москву и помчался в свое великолепное имение. Где-то в районе Москвы-реки он догнал главный штаб русской армии. А 4 сентября с высоты ее известкового берега он мог видеть пылающий город, подожженный (как полагали многие современники) по его приказу.
5 сентября армия Кутузова пошла правым берегом Пахры Мимо Никитска и Фролова Яма в сторону Подольска. 7 сентября главная квартира Кутузова (ставка) остановилась в селе Красная Пахра. Присутствие 85-тысячной армии в 15 верстах от Во. ронова беспокоило Ростопчина. Солдаты терпели нужду в провианте и фураже и рыскали по округе, забирая необходимы, для прокорма припасы. Поэтому наш заботливый граф принял меры, чтобы любимую усадьбу не разграбили свои же. За две недели, пока армия топталась буквально у ворот усадьбы, никому из военных чинов не удалось в ней побывать. Мало того, Ф.В. Ростопчин, который славился своим гостеприимством и хлебосольством, никого из офицеров и даже генералов не позвал отобедать. Исключение составили лишь два англичанина, находившиеся при главной квартире Кутузова — Роберт Вильсон и лорд Терконель, которых граф пригласил квартировать в Воронове. В течение последующей недели граф ежедневно выезжал к фельдмаршалу, пытаясь узнать, будут ли войска отступать в дальнейшем или нет. Но ответа он, естественно, не получал. Видимо, из-за этой неопределенности им было упущено время для организации эвакуации имущества. И домовладельцу Ростопчину не оставалось ничего другого, как с помощью доверенных слуг и в полной тайне от всех посторонних спрятать самое ценное в подземных тайниках.
Еще 13 сентября за ужином граф уверял своих заморских гостей, что «если русская армия отступит отсюда, то он скорее сам истребит дом свой и всю деревню, нежели будет свидетелем занятия оной французами. А уже 17-го по распоряжению графа 1720 человек дворовых и крестьян села Вороново были отправлены в Липецкую губернию, в поместье его отца. Их провожали сам граф и Роберт Вильсон. Ни одной веши, ни одного сундука из дворца в этом обозе не было.
Вот это утверждение вовсе не бесспорно. Разве англичанам демонстрировали каждый сундук, загружаемый на походные телеги? Да если представить себе, что на каждой из них сидело хотя бы по пять человек со своим скарбом, то потребовалось бы не менее 350 телег для перевозки такой массы людей! 19 сентября русская армия отступает к Спас-Купле. Ростопчин деятельно готовится поджечь свой дворец. Предварительно он даже прибивает на дверях церкви записку на французском языке: «Восемь лет я украшал мое село и жил в нем счастливо. При вашем приближении крестьяне… оставляют свои жилища, а я зажигаю мой дом: да не осквернится он вашим присутствием. Французы! В Москве оставил я вам два моих дома и движимости на полмиллиона рублей, здесь же вы найдете один пепел». Как сказано?! С чувством, с искренней ненавистью к проклятым захватчикам, вынуждающим домовладельца собственными руками разрушить домашнее гнездо. При поджоге дворца присутствовали: сам граф, его доверенные слуги и оба англичанина.
«Граф Ростопчин, полагая, что нынешнее… движение неприятеля подаст ему случай занять Вороново, привел в действие свое намерение, — писал Роберт Вильсон. — Граф, входя в комнату супруги своей, казалось, хотел остановиться, но твердость его взяла верх — он собственною своей рукой зажег горючее вешество, прежде того приготовленное. Пламя два часа простирало свое опустошение, как мы получили известие, что неприятель отступил, но граф не показал ни малейшего сожаления, а напротив того, разговаривал со мной весьма равнодушно, смотря, как пааали колоссальные статуи, представляющие людей и лошадей. Без сомнения, разоренного теперь нельзя опять построить и за 100 ООО фунтов стерлингов».
Ему вторил и лорд Терконель: «Я находился вместе с ним (Ростопчиным), когда он помогал служителям таскать всякие зажигательные вещества в комнаты, и в короткое время весь дом (один из великолепнейших виденных когда-либо мною) сожжен был до основания. Граф стоял и смотрел как посторонний зритель, и казалось, был менее тронут, нежели все присутствующие». Странное происшествие, если не сказать неестественное. Так что же кажется странным в вышеописанных действиях графа Ростопчина? Первое. Казалось бы, граф, собираясь уничтожить свой дворец, должен был обязательно продемонстрировать своим соплеменникам (тем же штабным офицерам) все великолепие Уничтожаемого дворца, всю его роскошь. Тогда высший свет точно бы по достоинству оценил патриотичный поступок графа. Вместо этого он всячески отгораживается от своих соплеменников и поселяет у себя только не говорящих по-русски англичан.
Второе. Если крестьяне, эвакуированные в Липецкую губер-Иию, не увезли с собой графское имущество, то куда в таком cлучае подевались мраморные скульптуры в парке и бронзовые из дворца, а также ценности из «голландского домика», кото, рый не был сожжен? Если предположить, что сокровища не исчезли в пламени пожара, а были спрятаны им в неких подземельях, то возникает вопрос: почему граф не открыл свой тайник сразу после окончания войны? Что ему помешало? Допустим, что в первые годы ему было просто не до того. В 1812—1814 годах он безвыездно жил в Москве и занимался исключительно восстановлением города. До Воронова у него просто не доходили руки, к тому же на пепелище просто некула было ставить сохраненное имущество. Да и все уже знатм, что граф собственноручно сжег свою усадьбу и один из московских особняков (другой почему-то уцелел). Поэтому в глазах многих обывателей генерал-губернатор представал героем и патриотом. Но в то же время у него вдруг появилось множество врагов, которые, потеряв в пожаре (якобы инициированном Ростопчиным) свои жилища и имущество, объявляли его ответственным за свои потери.
14 декабря 1812 года буквально затравленный граф писал Александру 1, «…что его обвиняют за то, что Москва была оставлена войсками, и что я отказываюсь платить им (московским дворянам и купцам) миллионы, которых от меня требуют со всех сторон». Узнай кто-нибудь из этих людей о припрятанных сокровищах, разразился бы жуткий скандал. Весь род Ростопчиных был бы навсегда покрыт позором. В 1815 году здоровье графа резко ухудшилось и он вышел в отставку. Вначале он уехал на лечение в Германию, затем жил на курортах Франции и Англии. В сентябре 1823 года Ростопчины вернулись в Москву, где намеревались устроить судьбу своей любимой дочери Елизаветы. Однако ее внезапная смерть разрушила все планы. Повторный и коварный удар судьбы окончательно подкосил здоровье Федора Васильевича. Граф тяжело заболел. 27 декабря 1825 года с ним случился апоплексический удар, повлекший за собой паралич. 18 января 1826 года он скончался. После смерти графа и возникла легенда о некоем таинственном подземелье в усадьбе Вороново, где якобы были запрятаны графские сокровища. Таковы доступные большинству из нас исторические факты и их пересказы.
А как насчет сведений более практического свойства? Ведь в каждом приличном детективном расследовании к каждому уголовному делу обязательно должны прилагаться улики. Улики прямые и косвенные. Начнем с последних. Фактов, подтверждающих легенду, набирается довольно, И на первый взгляд, остается только вычислить предполагаемое местоположение подземных лабиринтов. При капитальном ремонте усадьбы Вороново около самого дворца в 1978—1983 пь дах строители наткнулись на остатки подземного хода. Стены его были выложены из кирпича, свод — из белого камня; ширина равнялась 2,2 метра, высота — 2,3 метра. Пробовали пройти по ходу, но продвинулись лишь несколько метров — своды обветшали и грозили обрушиться в любой момент. На всякий случай руководители работ приказали засыпать вход, исключив, таким образом, возможность несчастного случая.
Но сведения об этой находке просочились в печать и стали достоянием общественности. Краеведы, спелеологи и прочие любители старинных секретов всполошились и принялись действовать каждый на свой лад. В 1983 году киевлянин В.А. Малеев исследовал территорию усадьбы методом биолокации. Он нанес на карту схему подземных лабиринтов. По его мнению, обнаруженные тоннели — искусственного происхождения. Московские любители подземной старины с ним соглашаются. Предположительно, ходы шли из-под дворца к «голландскому домику», оттуда к пруду, к конюшне, а последний приводил в парк. Наиболее вероятным местом нахождения сокровищ Ростопчина может быть ход, ведущий от дворца к «голландскому домику». Можно предположить, что в одном из дворцовых подземелий имелся лаз в подземный ход, закрытый чугунной крышкой. Точно такой же люк находился и под «домиком». Скрыть эти лазы не представлялось сложным делом. Достаточно было присыпать их тонким слоем земли, а сверху заложить кирпичной кладкой.
Но это, так сказать, именно косвенные улики, на уровне догадок и интуиции. Хорошо, что строители нашли какой-то ход, просто прекрасно. Но, может быть, он вел в обычный хозяйственный подвал или углубленный склад цокольного этажа? Ведь сами знаете, усадьба старинная, за столетия там чего только не понастроили. Но есть и данные прямые, полученньк-путем радиолокационных замеров георадаром «Грот-1». Данные столь же неоспоримые, как и фотографии на паспорте. Что же они показали? Хотя всю территорию усадьбы проверить не удалось (по ряду организационных причин), но зато удалось установить однозначно — подземные ходы в Вороново существуют на самом деле. Но столь же неоспоримо и то, что от этих ходов мало что осталось. В наших российских, матерых глинах все подземные ходы без надлежащего ухода рано или поздно затекают, теряют прочность и обрушиваются. То же самое случилось и с вороновскими подземельями. И даже если в них и было некогда что-то спрятано, то его сохранность вызывает большое сомнение.
