Солари Пьетро Антонио

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Солари.

Пьетро Антонио Солари

(итал. Pietro Antonio Solari, лат.
Petrus Antonius Solarius
, также известный как
Пётр Фрязин
, в летописях
Пётр Антонин Фрязин
; около 1445 (после 1450?), Милан (?) — до ноября 1493 (май 1493?), Москва) — итальянский архитектор, известный постройкой Грановитой палаты и башен Кремля. О жизни Пьетро Антонио Солари известно очень мало, расходятся даже сведения о годе рождения и дате смерти.

Биография

Пьетро Антонио Солари родился в Кароне в швейцарском кантоне Тичино и работал подмастерьем у отца — архитектора и скульптора Гуинифорте Солари (англ.)русск.. В 1476 был нанят строителем миланского собора. Однако ректоры собора не утвердили выбора Пьетро Антонио главным строителем собора после смерти его отца.[1]

Солари построил несколько зданий в Милане. Ему (в соавторстве с отцом) приписываются церкви Святого Петра в Гессате[2], Santa Maria del Carmine, Santa Maria Incoronata и Santa Maria della Pace[3]. Солари также приписываются две работы в области скульптуры: гробница епископа Марко де Капитани в соборе Алессандрии (1484) и скульптура Мадонны в замке Сфорца в Милане (1485). Солари был приглашён приехать в Москву русскими послами греческого происхождения Дмитрием и Мануилом Ралевыми. В 1490 году прибыл в Москву в сопровождении своего ученика Цанантонио, литейщика орудий Джакобо и серебряника Христофора с двумя учениками.[1]

По приезде в Москву Солари обратил на себя всеобщее внимание и пользовался благоволением Ивана III, который оказывал ему особое доверие. Летописи называют его «архитектоном», а не обычными для тех времён терминами «муроль» или «палатных дел мастер». В Милане был найден ныне утерянный документ, на котором была подпись «Пьетро Антонио Соларио, главный архитектор Москвы» (Petrus Antonius de Solario architectus generalis Moscovie

). По другим источникам, это личное письмо Солари находится в Ватиканском архиве, и содержит слова «architectus generalis Moscovial».

Солари прожил в Москве недолго и умер в 1493 году, по некоторым источникам, в мае. По другим источникам, дата смерти определяется приблизительно, по тому, что его мать была утверждена в правах наследства после сына 22 ноября 1493 года.

• Milano Santa Maria del Carmine.JPG

  Santa Maria del Carmine

• Chiesa Santa Maria Incoronata — Milano.jpg

  Santa Maria Incoronata

• 2942MilanoSMariaDellaPace.jpg

  Santa Maria della Pace

• San Pietro in Gessate — Facciata.jpg

  San Pietro in Gessate

Moscow.org городской портал Москвы

Итальянский архитектор Солари Пьетро Антонио в Москве был известен как Петр Фрязин. Пьетро Солари родился предположительно в Милане (возможно в Кароне в швейцарском кантоне Тичино) не ранее 1450 года, умер в Москве, в мае (по другим данным в ноябре) 1493 года. Сведений об этом архитекторе сохранилось крайне мало, и все они достаточно противоречивы.

Пьетро Солари работал подмастерьем и обучался у своего отца, архитектора и скульптора Гуинифорте Солари. В 1476 году молодой архитектор участвовал в строительстве миланского собора. После смерти отца Пьетро Солари не был утвержден на должность главного строителя собора. Предположительно, годы проживания в Милане Пьетро Антонио Солари в соавторстве с отцом построил несколько церквей, а также гробницу епископа Марко де Капитани в соборе Алессандрии (1484 г.), возможно, ему принадлежит и скульптура Мадонны в замке Сфорца в Милане (1485 г.).

В 1490 году Пьетро Антонио Солари приехал в Россию по приглашению русских послов греческого происхождения Дмитрия и Мануила Ралевых. В Москву итальянский архитектор прибыл вместе со своим учеником Цанантонио, оружейным литейщиком Ждакобо. Также с мастером прибыл серебряник Христофор с двумя учениками. В Москве Пьетро Солари был переименован на русский лад, его прозвали Петром Фрязиным или Петром Антониным Фрязиным.

Сам Иоанн III был очень расположен к приезжему архитектору. В летописях тех лет Петр Фрязин упоминается как «архитектон», в отличие от общепринятого обозначения «муроль» или «палатных дел мастер». В Милане был найден ныне утраченный документ, в котором о Пьетро Антонио Солари говорилось как о главном архитекторе Москвы. По другой версии, эти слова — цитата из личного письма Солари, которое хранится в Ватикане.

Петр Фрязин проработал в Москве недолго. Дата его смерти точно не известна, а приблизительная была вычислена по дате утверждения его матери в правах наследства (22 ноября 1493 г.). Несмотря на то, что этот мастер проработал в Москве всего три года, он успел построить здесь совместно с архитектором Марко Руффо (Марком Фрязиным) знаменитую Грановитую (Большую Золотую) палату (1491 г.). К самостоятельным работам Петра Фрязина относятся такие кремлевские башни как: Боровицкая, Водовзводная, Константино-Еленинская, Спасская (Фроловская), Никольская, Сенатская и Угловая Арсенальная (Собакина).

И сейчас над Спасскими воротами висит мемориальная доска (копия, оригинал хранится в фондах кремлевского музея) с надписью на латыни о том, на которой запечатлено авторство Солари. С внутренней стороны сделана надпись на русском языке – это оригинальный текст, дошедший до нас со времени возведения башни.

Историческая справка:

1450 г. – приблизительный год рождения Пьетро Солари 1476 г. – Пьетро Солари принимает участие в строительстве миланского собора 1490 г. – архитектор приезжает в Москву 1487—1491 г.г. – Петр Фрязин (Солари) присоединяется к Марко Руфо для строительства Грановитой Большой палаты 1490 г. – возводится Боровицкая башня 1490 Константино-Еленинская башня 1491 г. – заканчивает строительство Спасской (Фроловской) башни 1491 г. – заканчивает строительство Никольской башни 1491 г. – Петром Фрязиным построена Сенатская башня 1492 г. – построена Угловая Арсенальная (Собакинa) башня 1493 г. – Петр Фрязин умер

Постройки в Кремле

• 1487—1491 — Грановитая (Большая Золотая) палата, совместно с Марко Руффо
• 1490 — Боровицкая башня
• 1490 — Константино-Еленинская башня
• 1491 — Спасская (Фроловская) башня
• 1491 — Никольская башня
• 1491 — Сенатская башня
• 1492 — Угловая Арсенальная (Собакинa) башня

Над Спасскими воротами висит мемориальная доска (копия, повреждённый оригинал находится в фондах кремлёвского музея[4]) с написью на латыни:

IOANNES VASILII DEI GRATIA MAGNUS DUX VOLODIMERIAE, MOSCOVIAE, NOVOGARDIAE, TFERIAE, PLESCOVIAE, VETICIAE, ONGARIAE, PERMIAE, BUOLGARIAE ET ALIAS TOTIUSQ(UE) RAXIE D(OMI)NUS, A(N)NO 30 IMPERII SUI HAS TURRES CO(N)DERE F(ECIT) ET STATUIT PETRUS ANTONIUS SOLARIUS MEDIOLANENSIS A(N)NO N(ATIVIT) A(TIS) D(OM)INI 1491 K(ALENDIS) M(ARTIIS) I(USSIT)P(ONE-RE)

С внутренней стороны стены надпись на русском языке, сохранившаяся со времён строительства:

В ЛЕТО 6999 ИУЛИА БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ СДЕЛАНА БЫСТ СИА СТРЕЛНИЦА ПОВЕЛЕНИЕМЬ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА ГДРА И САМОДРЪЖЦА ВСЕЯ РУСИИ. И ВЕЛИКОГО КНЗЯ ВОЛОДИМЕРЬСКОГО. И МОСКОВСКОГО И НОВОГОРОДСКОГО. И ПСКОВСКОГО. И ТВЕРЬСКОГО. И ЮГОРСКОГО И ВЯТСКОГО. И ПЕРМСКОГО. И БОЛГАРСКОГО. И ИНЫХ ВЪ 30 Е ЛЕТО ГДРЬСТВА ЕГО А ДЕЛАЛЪ ПЕТРЪ АНТОНИЕ ОТ ГРАДА МЕДИОЛАНА

АНТОНИО ПЬЕТРО СОЛАРИ (после 1450 – 1493 г.) – итальянский архитектор. С 1490 г. работал в России, участвовал в строительстве стен, башен (1490–1493 гг.) и Грановитой палаты (1487–1491 гг., вместе с М. Фрязиным) Московского Кремля. Родился предположительно в Милане в семье скульптора и архитектора Гуинифорте Солари. Учился у отца. В 1476 г. был назначен строителем Миланского собора. Принимал участие в строительстве Оспедале Маджоре и знаменитого монастыря Чертозы в Павии, а также других сооружений Милана. Сохранились все его скульптурные работы, датируемые 1484 и 1485 гг. Прибыв в Москву в начале 1490 г., продолжил работу по возведению Грановитой палаты в Московском Кремле, сменив Марка Фрязина (Марко Руффо), который за три года до приезда Солари руководил ее строительством. Грановитая палата – первое каменное гражданское сооружение на территории Кремля – занимает в истории древнерусской гражданской архитектуры такое же место, как Успенский собор в архитектуре культовой. «Предком» московской Грановитой палаты была Новгородская одностолпная палата, упоминаемая еще в 1169 г. Архитектурно-пространственный замысел принадлежит Марку Фрязину, Солари, видимо, выполнил фасады и декоративное убранство интерьеров. Название «Грановитая» палата получила по восточному фасаду, отделанному граненым каменным рустом. Ее выразительные фасады несколько изменились в 1682 г., когда Осип Старцев растесал окна и сделал на них наличники. Собственно Грановитая палата – это зал на втором этаже, перекрытый крестовыми сводами, опирающимися на центральный столб. Будучи парадным приемным залом великокняжеского дворца, палата служила для проведения собраний Боярской думы, заседаний Земских собраний, проведения различных торжественных празднеств (например, в честь покорения Казани и т.п.). За три года пребывания Солари в Москве (1490–1493 гг.) он построил также часть кремлевских стен, четыре проездных башни: Боровицкую, Константино-Еленинскую, Фроловскую (Спасскую), Никольскую, угловую, граненую Арсенальную и прямоугольную Сенатскую (Фроловскую и Никольскую башни заложил Марк Фрязин). Проездные башни были мощными оборонительными сооружениями, в систему которых входили отводные стрельницы, предмостные башни (по типу сохранившейся Кутафьей башни), каменные бастионы, подъемные мосты. Арсенальная башня (1492 г.) является самой мощной из всех кремлевских башен – её 16-гранный цилиндр предназначался для обороны переправы через р. Неглинную; на уровне фундамента был скрыт родник-колодец. Фроловская башня, переименованная в 1678 г. в Спасскую, является главной башней Московского Кремля. Её строительство было закончено в 1493 г., о чём сообщает белокаменная плита, вделанная в стену: «…а делал Петр Антоний Соларио от града Медиолана» (Милана). В летописях Солари уважительно называют «архитектон», в одном из писем на родину сам себя он называет «главным архитектором города».

Примечания

1. ↑ 12
   Дипломатические сношения Москвы с Римом в XV и XVI веках. Русская старина, [books.google.com/books?id=djUFAAAAYAAJ том 115], СПб, 1903. С. 626—627
2. [www.timeout.com/milan/attractions/venue/7308/san-pietro-in-gessate Описание церкви Святого Петра в Гессате на сайте timeout.com]
3. [www.artnet.com/library/07/0795/t079587.asp Биография в The Grove Dictionary of Art]
4. О. А. Белоброва. [web.archive.org/web/20110718101802/www.kremlin.museum.ru/img/uploaded/files/MaterialsInvestigations/part05/v05s04_Belobrova.pdf Латинская надпись на Фроловских Спасских воротах Московского Кремля и её судьба в древнерусской письменности] // ГММК. Материалы и исследования Новые атрибуции. 1987, В. 5. С.51-57

Самые высокие зарплаты в Москве

Аристотель Фиораванти Лоренцо Лотто

Родольфо «Аристотель» Фиораванти приехал в Россию в 1475 году, когда ему было уже около 60 лет.

Он специализировался на восстановлении и перемещении колоколен и замковых башен, а также на строительстве мостов.

В 1474 году в Европе к Аристотелю обратился Семен Толбузин, посланник великого князя Московского, и нанял его за 10 московских рублей в месяц – тогда в России всего за рубль крепостной мог выкупить у помещика всю свою семью, дом и землю.

Зарплата Аристотеля была, пожалуй, самой высокой в Московском государстве.

Иван нуждался в нем для восстановления Успенского собора, главного храма Московского государства, который частично обрушился во время землетрясения.

Приехав в Москву в 1475 году, Аристотель приказал убрать остатки разрушенного собора, сконструировал новую кирпичную печь и новую кирпичную смесь, а также основал Первый кирпичный завод итальянского стиля в Москве.

Его методы позволили ему завершить 35-метровый пятиглавый собор всего за 2 года (на оформление ушло еще два года).

Дворец граней (L) и Успенский собор (R)

Но Аристотель был не единственным итальянским архитектором в Москве.

Может быть, еще более важным является Пьетро Солари (ок. 1445-1493?).

Он приехал в Москву в 1490 году из Милана и спроектировал фасетный дворец в Московском Кремле, а также шесть башен нынешнего Московского Кремля, в том числе часовую башню – Спасскую башню, ставшую главным символом Московского Кремля.

Другие итальянцы, в первую очередь Антонио Гисларди и Марко Руффо, также работали над возведением кремлевских стен и башен.

Так что если вы заметили, что кремлевские стены напоминают вам об итальянской архитектуре – это действительно итальянский дизайн.

Но это было не единственное, что делали итальянцы в Москве в XV-XVI веках.

Отрывок, характеризующий Солари, Пьетро Антонио

В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне. – Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она. – Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна. – Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня. Марья Дмитриевна только пожала плечами. – Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка! Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его. Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением. – Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам… Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку. – Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала. – Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать. Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру. – Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул. Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера. – Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно… «Что знать?» спросил взгляд Наташи. – Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека? – Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала. И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят. – Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер. Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос. – Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился. – Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам. – Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей. – Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением. – Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей. Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты. Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани. – Теперь куда прикажете? – спросил кучер. «Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него. – Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди. Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.