Японская культура разительно не похожа на привычные нам европейские. Отличия касаются таких важных вопросов, как нравственность, достоинство и смерть. Особенно наглядно различия предстают в отношении к самоубийству. Европейцы издавна считали самоубийство грехом и недостойным поступком, в то время как японцы превратили его в ритуал, возможный, а иногда и необходимый для честного человека.
Понятие чести у японской аристократии опирается на две важные доктрины: в любой момент умереть за своего господина и сохранить свое лицо и доброе имя семьи перед окружающими. В случае, если о позоре воина становилось известно, то ему предоставлялась возможность показать твёрдость духа и чистоту помыслов путем ритуального самоубийства. В Древней Японии воины прибегали к самосожжению или повешению. Лишь с 1156 года обряд «вспарывания живота» стал популяризироваться в Японии. Первым совершившим сэппуку стал даймё Минамото но-Тамэмото чтобы избежать пленения в результате жестокой войны кланов.
Отличие харакири от сэппуку
Отличие харакири от сэппуку проявляется в написании и их прочтении. Сами слова состоят из двух одинаковых иероглифов «вспарывать» и «живот». Только запись харакири (腹切り) на первое место ставит «живот» использует «кунное» японское чтение, а запись сэппуку (切腹) начинается со слова «резать» и читается «онным» китайско-японским чтением.
Есть мнение, что харакири встречается в разговорной речи, тогда как сэппуку чаще можно увидеть в официальных документах. На самом деле сами японцы используют оба термина как синонимы одного и того же ритуального действия.
Совершение ритуального самоубийства
Среди самураев было принято носить два меча: длинным мечом, «катаной», сражались, а коротким, «вакидзаси», обезглавливали жертв. Именно коротким клинком и совершается харакири, хотя на рисунках можно встретить самураев, вспарывающих себе живот длинным мечом. Такие изображения датируются ранним периодом, когда правила совершения сэппуку не были детально прописаны. Существует вариант использования клинка без рукоятки. В этом случае лезвие для удобства оборачивалось несколькими слоями бумаги.
Традиционно место совершения харакири застилалось белой тканью. Белое кимоно одевал и сам будущий самоубийца. Данный цвет выражает траур и скорбь у японцев. Если сэппуку совершалось на природе, то небольшой участок земли засыпался песком и разравнивался. По краю устанавливались колышки-ограждения.
В обрядовом действии принимали участие двое: самурай, решившийся на харакири, и кайсаку, обезглавливающий жертву. Последнего выбирали из числа близких друзей. Только человек испытывающий искренние чувства к самоубийце способен одним взмахом длинного меча отсечь голову и избавить умирающего от мучений. Особым искусством было перерезать шею так, чтобы спереди оставалась тонкая полоска кожи. В этом случае голова совершившего сэппуку склонялась на грудь, а вытекающая кровь не обагряла зрителей.
Последние минуты самурая
Совершение харакири требовало особого мужества от человека. За ритуальным действием часто наблюдали зрители. Самоубийца выходил в центр площадки и садился, сложив колени и оголив верхнюю часть туловища. Иногда кимоно оставалось на плечах, а рукава закладывались под колени. Таким образом одежда мешала телу умирающего откинуться назад.
Обычно перед самураем клали стопку рисовой бумаги, перо и чернильницу с тушью. По другую сторону ставили пиалу с сакэ. Традиционно перед сэппуку выпивался алкогольный напиток, писались напутственные слова, и лишь затем в руки брался ритуальный нож. Разрез живота выполнялся в горизонтальной и вертикальной плоскостях, образуя прямой угол. Самой сложной техникой считалась дзюмондзи гири, когда два движения изображали крест на животе или японскую цифру 10 – «дзю». Если болевые ощущения позволяли, то самурай последним движением перерезал себе сонную артерию. Для умирающего важно было не показать своих страданий, и он до последнего старался сохранить прямое положение тела. Когда туловище начинало наклоняться вперёд, кайсаку завершал одним взмахом обряд.
Поминовение по наложившему на себя руки проводили сразу после совершения ритуала. Хозяин провожал зрителей в отдельные покои, угощал чаем и сладостями.
Как совершали обряд харакири (сеппуку)?
Чтобы сэппуку было проведено правильно, требовалось строжайшее соблюдение свода правил, которые чётко регламентировали каждый шаг ритуала. Сначала необходимо было найти помощника (который именовался «кайсяку» или «кайсякунин»), в качестве которого назначалось официальное лицо (если приказ сделать сеппуку исходил от правительсва сёгуна) либо близкий друг или родственник самурая, владеющий мечом в должной степени (в том случае, когда решение совершить ритуальное самоубийство было добровольным).
Наилучшим местом для проведения ритуала сэппуку являлся сад или буддийский храм (синтоистские храмы не подходят для этих целей: их нельзя осквернять убийством). Самурай, которому надлежало совершить харакири, облачался в белые одежды, символизирующие чистоту намерений. Сидеть он должен был в позе сэйдза (традиционный японский способ сидения на коленях). Слуга приносил деревянный столик, на котором располагались чашка саке и листы традиционной японской бумаги васи, изготовленной из коры тутового дерева. Кроме того на столике находились письменные принадлежности и нож кодзука. Также в качестве ножа можно было использовать танто – кинжал без эфеса, завёрнутый в несколько листов бумаги, чтобы его можно было держать за лезвие.
Иногда самураи применяли не стальной, а бамбуковый меч (!), разрезать живот которым было исключительно сложно и экстремально болезненно. Самурай скорее не разрезал, а разрывал его, для чего требовалась особая выдержка и сила воли. Такая смерть считалась особо почётной, прославляющей самурая, возвеличивающей его имя и славу его рода. В отдельных случаях, например, когда человек был слишком молод или слишком опасен для окружающих, вместо ножа клался веер. Чашка наполнялась саке одним из помощников левой рукой, что в иных обстоятельствах посчиталось бы непростительной грубостью. Совершающий харакири выпивал саке в два приёма, каждый раз делая по два глотка. Если выпить саке в один приём, это могло посчитаться признаком жадности, а если в три или больше – проявлением нерешительности. В общем итоге делалось четыре глотка (слово «четыре» в японском языке созвучно слову «смерть», оба слова звучат как shi). Затем необходимо было написать прощальный стих в жанре вака (в первой и четвёртой строке по пять слогов, во второй, третьей и пятой строках по семь слогов, всего пять строк). Вака должна была быть изящной, естественной, и в ней ни в коем случае не должен был упоминаться факт предстоящей смерти.
Нож танто
После этого совершающий харакири сбрасывал верхнюю одежду (камисимо) и заправлял рукава под колени, стараясь при этом не допустить, чтобы одежда резко упала с одной стороны. Затем он брал нож кодзука в одну руку, другой поднимая столик санбо и помещая его под ягодицы. При этом тело наклонялось немного вперёд, принимая правильное положение. Если совершающему харакири заменили меч на веер, кайсяку наносил кириороси – вертикальный удар мечом сверху вниз, как только человек касался веером своего живота. Если харакири выполнялось ножом, то кайсяку ждал, пока человек не погрузит лезвие достаточно глубоко в левую сторону живота и затем проведёт им направо с резким восходящим надрезом в конце. Самурай, который находил в себе силы, мог затем погрузить лезвие в пах и сделать надрез вверх к груди, завершая его горизонтальным разрезом под рёбрами. Таким образом, введение в ритуал сеппуку помощника имело ещё и цель подстраховки на случай непредвиденных обстоятельств. Случалось, что из-за ужасной боли самураи начинали терять сознание и могли потерять контроль над своими действиями и умереть «некрасиво», упав навзничь и опозорив тем самым своё имя. Кайсяку должен был уловить момент потери контроля и немедля добить смертельно раненого самурая.
Институт харакири был методом достижения полной внутренней свободы, предварительным условием, позволяющим выйти за грань человеческих возможностей, достичь сверхчеловеческого сознания и воли, незамутнённых животным инстинктом жизни». © А. Р. Басов «Восхождение»
Дзигай и женщины из самурайского сословия
В Японии жена и дочери самурая в обязательном порядке обучались навыкам владения оружием. Поскольку самураем может быть только мужчина, женщину-воина именовали онна-бугэйся. В отличие от букэ-но-онна (женщина из сословия буси), которая присматривала за детьми и могла защитить при необходимости свой дом, женщина-воин на равных правах могла участвовать в клановых войнах. В них воспитывалась абсолютная преданность начальнику.
На совершеннолетие (12 лет) онна-бугэйся получала короткий кинжал «кайкэн». Его она носила в складках одежды или рукаве. Им же женщина-воин совершала ритуальное самоубийство. В общих чертах дзигай и харакири схожи. Только разрез совершался не вдоль живота, а через гортань. Перед самим ритуалом дамы связывали себе лодыжки, чтобы после смерти не предстать перед зрителями в неудобной позе.
Обряд сэппуку (харакири)
Сэппуку и харакири пишутся одними и теми же двумя иероглифами. Разница в том, что сэппуку пишется как 切腹 (сначала идёт иероглиф «резать» а потом «живот», при прочтении используются «онные», японско-китайские чтения), а харакири наоборот — 腹切り (первый иероглиф — «живот», используются «кунные», чисто японские чтения). В Японии слово «харакири» является разговорной формой и несёт некоторый бытовой и уничижительный оттенок.
Сущность обряда
Кодекс самурайской чести (Буси-до) сформулирован в «Начальных основах воинских искусств» Дайдодзи Юдзана. В целом кодекс Буси-до сводится к пяти ключевым установкам, повторяющим и поясняющим основные догмы конфуцианской морали: верность, вежливость, мужество, правдивость и простота.
Неразрывно связана и тесно примыкает к Бусидо как часть морали история обряда харакири, возникшая в среде сословия воинов в период становления и развития феодализма в Японии. Самураи или другие представители высших слоев японского общества совершали самоубийство (методом харакири) в случае оскорбления их чести, совершения недостойного поступка (позорящего в соответствии с нормами Бусидо имя воина), в случае смерти своего сюзерена или же (в более позднее время, в период Эдо, когда обряд сформировался окончательно) — по приговору суда как наказание за совершенное преступление.
Харакири являлось привилегией самураев, гордившихся тем, что они могут свободно распоряжаться своей жизнью, подчеркивая совершением обряда силу духа и самообладание, презрение к смерти. Разрезание живота требовало от воина большого мужества и выдержки, так как брюшная полость — одно из наиболее чувствительных мест тела человека, средоточие многих нервных окончаний. Именно поэтому самураи, считавшие себя самыми смелыми, хладнокровными и волевыми людьми Японии, отдавали предпочтение этому мучительному виду смерти.
В дословном переводе харакири означает «резать живот» (от «хара» — живот и «киру» — резать). Однако слове «харакири» имеет и скрытый смысл. Если рассмотреть составное бинома «харакири» — понятие «хара», то можно увидеть, что ему в японском языке соответствуют слова «живот», «душа», «намерения», «тайные мысли» с тем же написанием иероглифа.
Согласно философии буддизма, в частности учения секты «Дзэн», в качестве основного, центрального жизненного пункта человека и тем самым местопребыванием жизни рассматривается не сердце, а брюшная полость. В соответствии с этим японцы выдвинули тезис, что жизненные силы, расположенные в животе и занимающие как бы срединное положение по отношению ко всему телу, способствуют якобы более уравновешенному и гармоничному развитию азиата, нежели европейца, основным жизненным центром которого является сердце.
Несмотря на то, что в некоторых работах европейских авторов приводилась мысль об отождествлении японского понимания категории «душа» с аналогичными понятиями у древних греков (называвших вместилищем души — «психэ» — грудобрюшную преграду) и у древних иудеев (древнееврейские пророки говорили о местопребывании души в кишечнике), «хара» в японском смысле не является эквивалентом души в европейском понимании. Здесь можно говорить скорее о чувствах и эмоциях. И не случайно в связи с этим в японском языке имеется множество выражений и поговорок, относящихся к «хара». Например, человек, призывающий другого быть откровенным в разговоре, употребляет выражение «хара о ваттэ ханасимасё», что значит «давайте поговорим, разделяя хара», или, другими словами, «давайте поговорим, открыв наши животы». Характерны также такие изречения, как «харадацу» (подняться к животу, рассердиться); «харагитанай» (грязный живот, подлый человек, низкие стремления) и т. д.
Важное место японцы отводят также «искусству хара» (живота) — «харагэй», названному Дж. А. Коддри «высочайшей формой внутренней коммуникации». Под этим «искусством» подразумеваются процесс общения людей на расстоянии в результате интуитивной связи и понимание друг друга при помощи намеков.
Таким образом, живот японцы рассматривают как внутренний источник эмоционального существования, и вскрытие его путем харакири означает как бы открытие своих сокровенных и истинных намерений, служит доказательством чистоты помыслов и устремлений. Другими словами, по понятиям самураев, «сэппуку является крайним оправданием себя перед небом и людьми» и оно более символика духовного свойства, чем простое самоубийство.
Происхождение обряда
Говоря о харакири как о явлении, развивавшемся и пришедшем к своему логическому завершению на японской почве, нельзя не учитывать, что и у некоторых других народов Восточной Азии и Сибири встречались ранее обрядовые действия, сходные и чем-то отдаленно напоминающие по сути японское сэппуку. Стадиально их можно отнести к более раннему времени, чем собственно харакири. Это позволяет предположить, что обряд разрезания живота в ранний период истории народов Дальнего Востока имел более широкое распространение и был заимствован древними японцами, которые имели этнокультурные контакты с представителями этих народов.
Прежде всего следует обратить внимание на обряд вскрытия живота у айнов. М. М. Добротворский описал один из способов самоубийства аборигенов Японских островов, заключавшийся во взрезании брюшной полости (пере) и близко напоминавший японское харакири. Харакири так же как и пере, часто имело вид пассивного протеста и совершалось не из отчаяния; оно имело скорее оттенок жертвенности. Добротворский записал у айнов слово «экоритохпа», которое означает «принести в жертву инау», или в буквальном смысле «изрезать живот». Это позволяет предположить, что первоначально пере являлось актом жертвоприношения добровольного, в качестве очистительной жертвы, или насильственного.
Живот жертвы мог вскрываться и для получения крови, которая рассматривалась иногда в качестве очистительного средства. Эвенки, в частности, считали кровь жертвенных животных источником особой силы, могущей изгнать все злое. Этим, очевидно, можно объяснить наличие в древних погребениях Сибири, а также Японии охры, служащей заменой крови.
Можно предположить, что представления и обряды, связанные с брюшной полостью человека, были характерны для многих народов Азии и в общем схожи. Возможно, эти представления относятся к древнему пласту в мировоззрении населения континента. Трудно сказать, распространялись они с носителями определенных культур или существовали конвергентно, и по какой линии шло их развитие. Однако окончательного завершения эти представления и обряды достигли только на японской почве, превратившись в торжественное действо по вскрытию живота — обряд харакири.
Развитие обряда и его ритуал у японцев
В древний период истории Японии обряд харакири не был распространен среди японского населения архипелага. Однако, имея уже определенные представления о животе как главнейшем, по их мнению, пункте человеческого тела, древние японцы, вероятно, легко смогли заимствовать айнский обряд nepe, отмеченный в свое время М. М. Добротворским. Собственно харакири появилось относительно поздно в среде воевавших против айнов военных поселенцев северных провинций, которые превратились впоследствии в сословие японских воинов.
Вполне закономерен именно тот факт, что обряд начал развиваться у воинов — людей, находившихся в постоянной боевой готовности и всегда носивших при себе оружие — средство для ведения войны и орудие самоубийства. Начиная с эпохи Хэйан (IX-Х вв.), сэппуку уже становится обычаем буси, при котором они кончали жизнь самоубийством, погибая от собственного меча. Тем не менее обряд не был еще тогда массовым явлением. Самоубийства путем харакири получили широкое распространение у самураев лишь в конце XII в., во время борьбы за власть двух могущественных родов — Тайра и Минамото. С этого времени число случаев харакири постоянно растет; самураи делали себе сэппуку, чаще всего не желая сдаваться в плен или в случае смерти своего господина.
Харакири вслед за смертью господина («самоубийство вслед») получило название «оибара», или «цуйфуку». В древности в Японии при смерти знатного человека вместе с ним погребали и его ближайших слуг, предметы роскоши и т. д., дабы обеспечить его всем необходимым в загробном мире. Этот обычай стал позднее называться «дзюнси». Впоследствии, чтобы избавить людей от мучительной смерти при захоронении заживо, им разрешалось самоубийство здесь же, на могиле их хозяина. Император Суйнин, правивший в начале нашей эры, согласно преданиям, вообще запретил дзюнси, а слуг, хоронимых вместе с господином вокруг его могилы («хитогаки» — «ограда из людей»), приказал впредь заменять антропоморфными фигурами из глины. Однако обычай смерти вслед за сюзереном, несколько трансформировавшись, сохранился в феодальное время и принял вид уже добровольного лишения себя жизни посредством харакири на могиле феодала. В соответствии с нормами Бусидо самураи ни во что не ставили свою жизнь, отдавая себя всецело служению только одному своему господину, поэтому-то смерть сюзерена и влекла за собой многочисленные случаи оибара. Обязавшись «отдать свои тела господину по его смерти», обычно 10-30 (и более) ближайших слуг феодала умерщвляли себя, сделав сэппуку после его кончины.
В период междоусобных войн харакири приобретает в сословии самураев массовый характер. Вскрытие живота начинает доминировать над другими способами самоубийства. Как сказано выше, в основном буси прибегали к харакири для того, чтобы не попасть в руки врагов при поражении войск своего даймё (землевладельца). Этим же самураи одновременно заглаживали свою вину перед господином за проигрыш в битве; они уходили таким образом от позора.
Одним из наиболее известных примеров совершения харакири воином при поражении является сэппуку Масасигэ Кусуноки. Проиграв сражение, Масасигэ и 60 его преданных друзей совершили обряд харакири. Этот случай считался самураями одним из самых благородных примеров преданности долгу в японской истории.
Обыкновенно вслед за вскрытием живота японский воин этим же ножом перерезал себе и горло, чтобы прекратить мучения и быстрее умереть. Бывали случаи, когда самураи или военачальники обезображивали себе перед самоубийством лицо холодным оружием с тем, чтобы воины противника не смогли уже после их смерти использовать головы совершивших харакири в качестве доказательства своей «храбрости» и военного мастерства перед господином и снискать за эту ложь уважение и почет самураев собственного клана. Так поступил Нитта Ёсисада, воевавший против рода Асикага. Он, чтобы не быть узнанным врагом, перед харакири изувечил себе лицо.
Другим поводом для сэппуку служило стремление предупредить угрожающее со стороны феодала или правительства сёгуна наказание за какой-либо недостойный чести самурая поступок, оплошность или невыполнение приказания. В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по решению родственников.
Производилось харакири также в знак пассивного протеста против какой-либо вопиющей несправедливости для сохранения чести самурая (например, при невозможности совершения кровной мести), в виде жертвы во имя идеи или при лишении возможности применения своих профессиональных навыков воина в составе дружины феодала (скажем, при утере вассалитета). Короче говоря, харакири было универсальным выходом из любого затруднительного положения, в котором оказывался самурай.
Часто самураи совершали харакири по самым незначительным и несущественным поводам. М. Хан описал случай сэппуку двух самураев из окружения императорской семьи. Оба самурая сделали себе харакири после короткого спора из-за того, что их мечи случайно задели друг друга, когда буси проходили по дворцовой лестнице.
Подобная легкость лишения себя жизни была обусловлена полнейшим пренебрежением к ней, выработанным при помощи дзэнского учения, а также наличием в среде буси культа смерти, создававшего вокруг прибегнувшего к сэппуку ореол мужественности и делавшего его имя знаменитым не только среди оставшихся жить, но и в будущих поколениях. К тому же в феодальное время самоубийство посредством вскрытия живота стало у воинов настолько распространенным, что превратилось, по существу, в настоящий культ харакири, почти манию, и причиной для его совершения мог стать совершенно ничтожный повод.
Харакири выполнялось разными способами и средствами, что зависело от методики, выработанной различными школами. Самурай, погружая оружие в брюшную полость, должен был разрезать ее так, чтобы окружающие могли увидеть внутренности делающего сэппуку и тем самым «чистоту помыслов» воина. Живот разрезался дважды, сначала горизонтально от левого бока к правому, затем вертикально от диафрагмы до пупка. Таким образом, цель (самоубийство) вполне оправдывалась средством (харакири); после этого страшного ранения остаться живым было уже невозможно.
Существовал также способ вскрытия живота, при котором брюшная полость прорезалась в виде буквы «х». Первым движением был прорез от левого подреберья направо — вниз. Оно проводилось самураем в сознательном состоянии, тщательно и с вниманием, когда буси имел еще много сил для этой операции. Второй разрез делался уже в условиях большой потери крови при уходящем от сильной боли сознании. Он направлялся с нижней левой части живота вверх — направо, что было легче для правой руки.
Кроме крестообразного вскрытия живота, применялись также и другие способы. Самым распространенным было вспарывание живота посредством косого разреза слева направо — вверх, иногда еще с небольшим добавочным поворотом влево-вверх, или в виде двух прорезов, образующих прямой угол. В более позднее время операция харакири была упрощена: достаточно было сделать лишь небольшой разрез или просто ввести малый самурайский меч в живот, используя при этом вес собственного тела. Очевидно, под влиянием этого упрощенного способа вскрытия живота развился затем способ самоубийства посредством выстрела в живот (тэппобара).
Способ вскрытия живота зависел, в основном, от самого самурая, от степени его самообладания, терпеливости и выносливости. Определенную роль здесь также играла договоренность с ассистентом самоубийцы, которого иногда выбирал себе самурай для оказания «помощи» при совершении харакири.
В редких случаях харакири производилось не стальным, а бамбуковым мечом, которым было намного труднее перерезать внутренности. Это делалось для того, чтобы показать особую выдержку и мужество воина, для возвеличивания имени самурая, вследствие спора между буси или же по приказанию.
Сэппуку совершалось, как правило, в положении сидя (имеется в виду японский способ сидения, когда человек касается коленями пола, а туловище покоится на пятках ног), причем одежда, спущенная с верхней части тела, затыкалась под колени, препятствуя тем самым падению тела после произведения харакири навзничь, так как упасть на спину при столь ответственном действии считалось позором для самурая.
Иногда харакири делалось воинами в стоячем положении. Этот способ получил у японцев название «татабара» — сэппуку стоя (в естественном положении).
Живот вскрывался специальным кинжалом для харакири — кусунгобу, имевшим длину около 25 см и считавшимся фамильной ценностью, которая хранилась обычно в токонома (в архитектуре Японии — ниша в интерьере главной комнаты традиционного жилого дома или чайного павильона, в которой хранится живописный или каллиграфический свиток и установлен сосуд с символическим букетом — икэбана) на подставке для меча, или вакидзаси — малым самурайским мечом. В случае отсутствия особого орудия для совершения сэппуку, что бывало у самураев крайне редко, мог использоваться и большой меч, который брался рукой за лезвие, обмотанное материей для удобства производимой операции. Иногда оборачивалось материей или бумагой и лезвие малого меча с таким расчетом, чтобы 10-12 см режущей поверхности оставались свободными. При этом кинжал брали уже на за рукоять, а за середину клинка. Подобная глубина прореза необходима была для того, чтобы не задеть позвоночник, что могло явиться препятствием для дальнейшего проведения обряда. В то же время, по правилам сэппуку, необходимо было следить за лезвием, которое могло пройти слишком поверхностно, разрезав только мышцы живота, что могло быть уже не смертельным.
Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться с детства. Опытные наставники в специальных школах объясняли юношам, как надо начать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное достоинство и проявив умение владеть собой до последнего момента жизни. Это обучение, огромная популярность, распространение и прославление харакири в феодальном обществе Японии давали свои результаты: дети самураев часто прибегали к совершению обряда вскрытия живота. А. Бельсор, например, описал случай харакири семилетнего сына самурая, совершившего самоубийство перед наемными убийцами, посланными к его отцу, но убившими по ошибке другого человека. При опознании трупа молодой самурай, желая использовать эту ошибку для спасения жизни родителя как бы в отчаянии выхватил меч и безмолвно распорол себе живот. Преступники, поверившие в этот своеобразный обман, удалились, считая свое дело сделанным.
Для жен и дочерей воинов харакири также не являлось чем-то особенным, однако женщины в отличие от мужчин разрезали себе не живот, а только горло или наносили смертельный удар кинжалом в сердце. Тем не менее этот процесс тоже назывался харакири. Самоубийство посредством перерезания горла (дзигай) исполнялось женами самураев специальным кинжалом (кайкэн), свадебным подарком мужа, или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия. Были известны случаи применения для этой цели и большого меча. Обычай предписывал хоронить совершивших харакири с оружием, которым оно было исполнено. Возможно, именно этим можно объяснить наличие в древних женских погребениях мечей и кинжалов.
В соответствии с нормами кодекса Бусидо для жены самурая считалось позором не суметь покончить с собой при необходимости, поэтому женщин также учили правильному исполнению самоубийства. Они должны были уметь перерезать артерии на шее, знать, как следует связать себе колени перед смертью, чтобы тело было найдено затем в целомудренной позе.
Важнейшими побуждениями к совершению самоубийства женами самураев были обычно смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушение данного мужем слова.
Свод церемоний и правил при совершении харакири, вырабатывавшийся на протяжении длительного времени, в общих чертах был уже оформлен при сёгунате Асикага (1333-1573), когда обычай сэппуку стал приобретать силу закона. Однако сложный ритуал, сопровождавший сэппуку, окончательно сформировался лишь в эпоху Эдо, когда сэппуку стало применяться официально, как наказание по приговору суда для совершивших преступление буси. Обязательным лицом при исполнении официального сэппуку стал помощник делающего харакири самурая — «секундант» (кайсяку, или кайсякунин), отрубавший ему голову.
История сэппуку имеет немало примеров, «когда после вскрытия живота герои находили в себе силы, чтобы писать духовное завещание своей собственной кровью». Однако, несмотря на воспитание в духе Дзэн и умение владеть собой, самурай мог подсознательно потерять контроль над своими действиями вследствие ужасной боли и умереть «некрасиво»: с выражением страдания, упав навзничь, с криком и т. д., опозорив тем самым свое имя. В связи с этим и был введен кайсякунин — ассистент осужденного на харакири, в обязанность которого входило прекратить мучения самурая, вскрывшего живот, посредством отделения головы от туловища.
Далее токугавские власти подтвердили и четко определили, что смерть через харакири является почетной смертью привилегированных сословий, но никоим образом не низших слоев общества Японии. Законодательство досконально определяло также строгую последовательность церемонии харакири, место ее проведения, лиц, назначенных для проведения обряда сэппуку, и т. п.
В случае совершения харакири самураем, стремящимся предупредить наказание со стороны властей или главы клана, по собственному, усмотрению или решению родственников, семья буси не лишалась его имущества и доходов, а самоубийца добивался оправдания перед судом потомства и заслуживал почетного погребения. Выполнение же харакири как особого вида наказания, налагаемого за преступление, влекло за собой конфискацию имущества.
Обычно в дом к провинившемуся (перед господином или властями) самураю являлся чиновник, который показывал ему табличку с приговором к харакири. После этого должностное лицо, принесшее приговор, и сопровождающие его слуги могли оставить осужденного дома или же отдать под надзор какого-либо даймё, который становился ответственным за самурая, приговоренного к сэппуку, и за то, чтобы тот же избежал наказания, обратившись в бегство.
В соответствии с кодексом харакири незадолго до церемонии самоубийства происходило назначение лиц, ответственных за проведение процедуры вскрытия живота и для присутствия при самом акте сэппуку. При этом же выбиралось место для исполнения обряда, которое определялось в зависимости от официального, должностного и социального положения приговоренного. Приближенные сёгуна (полководца) — даймё, хатамото и вассалы даймё, имевшие командирский жезл, — производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга — в саду дома князя, на попечение которого был отдан осужденный. Харакири могло состояться и в храме. Помещение храма или часовни иногда нанимали чиновники для совершения харакири в том случае, если приказ на сэппуку приходил во время путешествия. Этим объясняется наличие у каждого путешествующего самурая особого платья для харакири, которое буси всегда имели при себе.
Для обряда, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь должна была равняться примерно 12 кв. м, если сэппуку выполняло важное лицо. В загородке имелось два входа: северный — «умбаммон» (перевод его названия — «дверь теплой чашки» — остается пока необъясненным) и южный — «вечная дверь» (или «сюги-ёмон» — «дверь упражнения в добродетели»). В некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри. Пол в загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые укладывали полоску белого шелка или белый войлок (белый цвет считается в Японии траурным). Здесь же иногда устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обернутого белым шелком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из священных книг, ставили свечи, если обряд производился ночью, и т. д.
При подготовке церемонии харакири в помещении стены комнаты драпировались белыми шелковыми тканями. То же делалось и с внешней стороной дома осужденного — она обвешивалась белыми полотнищами, закрывавшими цветные щиты с вышитыми на них фамильными гербами.
Накануне исполнения обряда, если осужденному было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчеркивая тем самым, что буси не боится смерти и харакири для него — заурядное явление. Именно этого — полного самообладания и достоинства перед и во время обряда самоубийства — и ждали все окружающие от самурая.
Кайсяку выбирался представителями клана или самим осужденным. Обычно в роли кайсяку выступал лучший друг, ученик или родственник приговоренного к харакири, который в совершенстве мог владеть мечом. Первоначально, в древности, термин «кайсяку» применялся к охранителям господ или к лицам, оказывавшим какую-либо помощь другим. Как сказано выше, начиная с XVII в., точнее с периода Эмпо (сентябрь 1673 — сентябрь 1681), присутствие кайсяку при сэппуку, проводимом по приговору суда, становится уже обязательным.
«Секундант» должен был отрубить голову осужденному, который вследствие духовной слабости или боязни вспарывал живот лишь для видимости, или самураю, который просто не мог довести харакири до конца, не имея на это физических сил (так как впадал в бессознательное состояние).
Самурай, приглашенный на обряд сэппуку в качестве кайсяку, должен был выразить готовность быть полезным в этом деле, но ни в коем случае не изображать печали на лице; это было равносильно отказу, причиной которого было недостаточное искусство владения мечом, что рассматривалось как бесчестье для воина. «Секундант», выбранный осужденным, обязан был поблагодарить его за оказанное доверие и высокую честь.
Кайсяку не должен был употреблять в ходе совершения сэппуку собственного меча, а брал его у осужденного, если тот об этом просил, или у своего даймё, так как в случае неудачного удара вина за это ложилась на меч владельца.
Кроме кайсяку, осужденному, как правило, помогали еще один-два человека. Первый подавал приговоренному на белом подносе малый самурайский меч — орудие совершения сэппуку, в обязанности второго входило преподнесение свидетелям отрубленной головы для опознания.
Накануне церемонии харакири составлялся список лиц, которые, согласно правилам, должны были присутствовать на месте совершения сэппуку. Это были 1-2 главных советника даймё (каро), 2-3 второстепенных советника (ёнин), 2-3 моногасира — приближенных 4-й степени, заведующий дворцом (русуи, или русубан), 6 прислужников 5-6 ранга (если осужденный вверялся надзору князя), 4 самурая низшего ранга, которые приводили в порядок место исполнения сэппуку и погребали тело (если просьба родственников осужденного о выдаче им останков была отклонена). Число прислужников зависело от ранга приговоренного. В случае совершения харакири в пределах клана (т.е. самурай осуждался на харакири не правительством сёгуна, а собственным господином — феодальным князем) осужденному помогали 2-3 прислужника.
В качестве свидетелей выступали общественные цензоры, главный из которых объявлял осужденному приговор непосредственно перед собственно харакири и затем сразу же покидал место, на котором должно было делаться сэппуку. Второй цензор оставался, чтобы засвидетельствовать исполнение приговора. Представители власти удостоверяли не только смерть, но и строгое соблюдение всех церемоний и формальностей при харакири самурая. Важными считались мельчайшие подробности, каждый жест и движение были строго определены и регламентированы.
В соответствии с ритуалом кайсяку и его помощники надевали свои церемониальные одежды (в случае осуждения преступника правительством), при харакири самурая из их собственного клана — только кимоно и поясную одежду — хакама. Хакама перед исполнением сэппуку подворачивалась. При харакири самурая высокого ранга «секунданты» обязаны были надевать белые одежды.
Прислужники надевали пеньковое платье и также подворачивали свои хакама (первоначально в Японии — это кусок материи, обертываемый вокруг бедер, позднее длинные штаны в складку, похожие на юбку или шаровары, традиционно носимая мужчинами в неформальной обстановке, в качестве формы в некоторых боевых искусствах. Хакама часто носят женщины на выпускных церемониях. Уровень официальности хакама зависит от ткани и расцветки). Перед чтением приговора осужденному приносили на большом подносе смену платья, которое надевалось после его прочтения. Во время сэппуку буси был одет в белую одежду без гербов и украшений, которая рассматривалась и как погребальное платье. Она называлась «синисодзоку» («одеяние смерти»).
После того как подготовка и осмотр места харакири были завершены, а кайсяку и присутствующие при сэппуку проэкзаменованы на знание церемоний, наступал главный момент обряда. Обстановка проведения харакири требовала торжественности и должна была быть «красивой». От присутствующих же требовалось относиться к осужденному со вниманием и уважением.
Хозяин дворца (дома), в котором проводилась церемония, вел цензоров к месту, где зачитывался приговор, при этом этикет требовал, чтобы свидетели были одеты в церемониальное пеньковое платье и шли с двумя мечами. Затем приводили осужденного, окруженного сопровождавшими его лицами: моногасира шел спереди, ёнин — сзади, шесть прислужников 5-6 ранга — по бокам.
После того, как все рассаживались по местам, главный цензор, не глядя в сторону преступника, начинал чтение приговора, стараясь делать это ровным голосом, дабы придать спокойствие и твердость присутствующим. Осужденному разрешено было сказать главному свидетелю то, что он хочет, однако если его речь была сбивчива и несвязна, цензор клана (главный свидетель) делал знак прислужникам, и те уводили приговоренного. В случае если осужденный просил письменные принадлежности, чтобы изложить свою последнюю волю, приближенные даймё должны были ему отказать, так как это запрещалось законом. Затем главный цензор покидал место совершения сэппуку, и сразу же после прочтения приговор должен был приводиться в исполнение, чтобы мужество не изменило со временем осужденному.
Прислужники во время чтения приговора сидели справа и слева от осужденного. В их обязанности входило не только всячески помогать приговоренному к харакири самураю, но и убить его (отрубить голову или заколоть) при попытке к бегству кинжалами, которые прислужники прятали у себя за пазухой.
Осужденный входил в загороженное пространство (если харакири совершалось в саду) через северный вход и занимал свое место для исполнения сэппуку, садясь лицом к северу. Возможно было и обращение лицом к западу с соответствующим оформлением места исполнения сэппуку. Кайсяку со своими помощниками входил через южные ворота, становился слева сзади, спускал с правого плеча свои церемониальные одежды, обнажал меч и клал ножны от него сбоку, делая все так, чтобы этого не видел приговоренный.
Другой ассистент в это время преподносил осужденному на подносе кинжал, а прислуживающие самураи помогали сбросить одежду и обнажить верхнюю часть тела. Совершающий харакири брал предложенное ему оружие и делал один (или более, в зависимости от способа) прорез в брюшной полости, стараясь перерезать мышцы и кишки по всей ее длине. Производить эту операцию следовало без поспешности, уверенно и с достоинством.
Кайсяку внимательно должен был наблюдать за производящим сэппуку и вовремя нанести окончательный удар умирающему. В зависимости от договоренности и условий совершения харакири выделялись несколько моментов для отсечения головы: когда «секундант» отходит, поставив поднос с кинжалом перед буси; когда осужденный протянет руку для того, чтобы взять поднос (или, согласно ритуалу, поднимает поднос ко лбу); когда самурай, взяв кинжал, смотрит на левую сторону живота; когда осужденный наносит себе удар кинжалом (или делает прорез живота).
В некоторых случаях кайсяку ждал момента потери сознания и только тогда отрубал осужденному голову. Особо важно было для кайсяку не упустить нужный момент для отделения головы от туловища, так как очень трудно обезглавить человека, потерявшего способность владеть собой. В этом и заключалось искусство кайсяку.
При совершении обряда харакири обращалось также внимание на «эстетическую» сторону дела. Кайсяку, например, рекомендовалось нанести умирающему такой удар, при котором отделившаяся сразу от туловища голова все-таки повисала бы на коже шеи, так как считалось некрасивым, если она покатится по полу.
В случае, когда «секундант» не сумел отрубить голову одним ударом и осужденный делал попытку встать, прислужники-самураи обязаны были добить его.
Когда голова была отрублена, кайсяку отходил от трупа, держа меч острием вниз, вставал на колени и протирал лезвие белой бумагой. Если у кайсяку не было других помощников, он сам брал отрубленную голову за пучок волос (магэ) и, держа меч за лезвие, поддерживая рукояткой подбородок головы осужденного, показывал профиль свидетелю (слева и справа). В случае если голова была лысая, положено было проткнуть левое ухо кодзукой (вспомогательным ножом, имеющимся при ножнах меча) и таким образом отнести ее для освидетельствования. Для того чтобы не запачкаться кровью, «секундант» должен был иметь при себе золу.
После засвидетельствования совершения обряда свидетели поднимались и уходили в особое помещение, где хозяин дома (дворца) предлагал чай, сладости.
В это время самураи низшего ранга закрывали тело, как оно лежало, белыми ширмами и приносили курения. Место, где происходило харакири, не подлежало очищению (в редких случаях его освящали молитвой), оно должно было постоянно держаться в памяти; брезгливое же отношение к помещению, запачканному кровью осужденного, порицалось.
В 1868 году произошла реставрация Мэйдзи (яп. 明治維新 Мэйдзи Исин), известная также как Мэйдзи Исин и Революция Мэйдзи, — череда событий, приведшая к значительным изменениям в японской политической и социальной структуре. Четырёхлетний период с 1866 по 1869 гг, включающий в себя последние годы периода Эдо и начало периода Мэйдзи. Реставрация Мэйдзи была прямым следствием открытия Японии для Западных стран, произошедшего после прибытия чёрных кораблей коммодора Мэтью Пэрри.
С началом переорганизации государственного строя на европейский образец и начавшимся под давлением новых идей изменением всего вообще уклада жизни, официальное применение сэппуку в конце концов было отменено, а вместе с тем и частное его применение стало выводиться, но не вывелось совсем. Случаи сэппуку нередко встречались и в XX веке, и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, создавая по отношению к некоторым применившим сэппуку лицам более видного положения ореол славы и величия. Одним из таких «героев» оказался знаменитый японский писатель Юкио Мисима, покончивший с собой в 1970 году.
Известные японцы, совершившие харакири
В 1868 году проведение сэппуку попало под запрет. Последним случаем считается харакири, совершённое генералом Японской империи Ноги Марэсукэ после смерти императора Мэйдзи. Он не только вспорол себе крестообразно живот, но и перерезал себе гортань. Вслед за ним совершила дзигай его жена.
47 ронинов
История 47 ронинов – это известное каждому японцу предание XVII века, ставшее основой для многих других произведений. В нем говорится, что господин Асано-Такуми-но-Ками был спровоцирован на конфликт при дворе и приговорён к сэппуку. Чтобы отстоять честь покойного, 47 его верных самураев стали ронинами (воинами без хозяина), расправились с виновным в смерти их господина придворным, после чего совершили харакири. Сейчас их останки покоятся в монастыре Сэнгаку-дзи и являются объектом поклонения.
Юкио Мисима (урождённый Кимитакэ Хираока)
Японский писатель послевоенного времени трижды номинировался на Нобелевскую премию по литературе. Его роман «Золотой храм» считается самым читаемым японским произведением в мире. Юкио совершил самоубийство 25 ноября 1970 года после неудачной попытки государственного переворота на военной базе в Итигае. Его друг Масакацу Морита не смог с нескольких попыток обезглавить тело, передал меч другому члену «Общества щита» и только тогда писатель был избавлен от мучений.
Отмена сэппуку
В 1873 году судебное сэппуку было официально отменено администрацией Мэйдзи, но случаи добровольного сэппуку продолжали иметь место. Несмотря на отмену, многие японцы после капитуляции японской императорской армии 15 августа 1945 года опасались, что император Хирохито может попросить военных совершить сэппуку из-за их поражения, но этот приказ так и не был отдан. Однако высокопоставленные офицеры и члены генерального штаба, такие как военный министр Анами Коречика (阿南 惟 幾), совершили добровольное сэппуку в день капитуляции.
Самые последние известные случаи добровольного сэппуку связаны с известным японским писателем Мисимой Юкио (三島 由 紀 夫, 1925-1970), который покончил жизнь самоубийством в штабе Сил самообороны Японии и дзюдоиста Инокумы Исао (猪 熊 功, 1938-2001).
Просмотры: 5 834
Поделиться ссылкой:
- Tweet
- Поделиться записями на Tumblr
- Telegram
- Ещё
- по электронной почте
- Печать
Понравилось это:
Нравится
